– Новая программа ДДТ «Иначе» – какая она?
– Новая программа серьезная, идет она сложно. Где-то очень хорошо, где-то пытаемся народ расположить к ней что ли, потому что это современная музыка, как мы ее понимаем, она не для всех. Это не тот русский рок, который мы до этого играли, и который играют некоторые наши коллеги до сих пор. Много было работы – 2 года. Это серьезная визуализация проекта. Каждая песня имеет свое лицо, это сквозной сюжет. Пытаемся «рвать мозги» людям. Пытаемся выбить из людей, пришедших на концерт ради наслаждения и удовольствия, сопереживание. На наш взгляд, это гораздо важнее. Некоторые люди к этому не готовы, некоторым нравится, особенно молодым. Собственно, эта музыка и писалась для молодых. Программа не политическая, но социальная, мы там присутствуем как граждане. Немножко думаем, размышляем о жизни, о мире, ищем выходы, ставим вопросы, примеряем разные социальные одежды на этого героя. Такой программы в стране больше нет ни у кого. Программа, не побоюсь этого слова, выдающаяся, она на острие развития всего русского рока. Я уж так редко хвалюсь, но тут мы постарались. Мне приятно ее играть, петь, стоять с друзьями на сцене. Это высокотехнологичная программа, кое-что используется вообще впервые у нас в стране, поэтому было интересно делать.
– Расскажите подробнее о видеоинсталляции.
– Почему мы на нее вышли? За державу обидно. Рок сейчас загнали в подвалы, в клубы, но нам кажется, что без серьезных, мощных программ музыкальное, духовное, художественное развитие рок-музыки невозможно. Кто если не мы? Вот, взялись за это, и в общем-то одна такая большая программа в стране есть. За державу обидно… Почему «U2» можно, «MUSE» можно, еще кому-то можно? Сколько мы на эти концерты ходили, смотрели! Тем более что к нам в страну теперь все приезжают, и не какой-то анахронизм типа «Deep Purple» или еще кого-то – приезжают актуальные группы, современные. Конкуренция в стране растет, рынок CD рухнул, поэтому хорошее шоу много значит. Видеоинсталляции делались киевлянами. Я нашел художников именно там. Знаете, по Москве бегал, по Питеру, много хороших художников, но они все начинали разговор с гонорара, а киевляне с идеи. У них там нефти нет, они мозгами лучше работают, им выживать приходится. Художники очень актуальные. Лёша Сай, который придумал практически все. Конечно, мы обсуждали, у нас мозговые штурмы были. Был Иван Осипов, с которым мы писали либретто. Первоначально программа была более театрализированна, я должен был монологи читать, перевоплощаться в разных героев. Потом решили, что герой должен быть другой. В начале фильма я перевоплощаюсь в молодого человека 21–22 лет, происходит метаморфоза. Я спускаюсь с экрана на сцену, а молодой человек, как Гамлет, бегает по экрану. Я вам скажу, что самое интересное – это работать. У нас было много разных идей, на которые не хватило денег. Мы много чего делали. Поймите одно – мы отбиваемся на билетах. У нас одна жесткая пуповина со зрителем – билеты. Купил человек билет – мы счастливы, не купил – мы в полной… Страна не готова к таким программам. Тысячи рублей у пацана нет, чтобы пойти на такое шоу, восемьсот рублей тоже тяжело, как оказывается.
– Будут ли звучать всем известные песни на концертах с новой программой?
– Мы не хотели их петь, но мы очень любим людей, и когда они орут «Еду я на Родину!» или «Осень», и просят спеть… Программа, не побоюсь этого слова, концептуальна, длится полтора часа, придется потерпеть. Потом мы кланяемся, и потом, если народ желает, мы поем старые любимые песни. Сегодня одни, завтра другие. Почему нет, если народ желает? Я в этом не чувствую никакого прогиба. Некоторые в интернете пишут вот, мол, зачем, нельзя идти на поводу у публики. Мы и так, смею вас уверить, не идем на поводу у публики, потому что мы единственная группа, которая вываливает на мозги бедного обывателя полтора часа совершенно новых слов и новой музыки. Это трудно выдержать, но люди терпят, не уходят, нас это радует.
– Если вы поставили себя в один ряд с «U2» и «MUSE», как вы считаете, если эти группы приезжают к нам, вы со своей программой в Европе выступать можете?
– Сейчас готовятся концерты в Британии, Финляндии. Я думаю, эта программа будет понятна аборигену Франции, Америки, и так далее, потому что она затрагивает проблемы современного времени. Не все, конечно, на многое у меня ума не хватило и глубины какой-то. Она современная, и крайняя визуализация этой программы поможет сгладить языковой барьер, понять, о чем мы поем. Я думаю, что мы будем ее давать на Западе, хотя для нас главное – Россия. Ваш город десятый, который принимает эту программу.
– Многие сравнивают программу «Иначе» с предыдущей глобальной программой ДДТ, почти десятилетней давности, «Мир номер ноль». Проводят какие-то параллели, потому что, как вы тогда выразились, она тоже была на острие русского рока. Насколько эти параллели оправданны?
– Вообще у нас три таких глобальных программы было, их немного. Вы понимаете, что есть периоды накопления, периоды, как пишет история искусств, взрывов, возможно, личного характера, но они необходимы нам. У нас была программа «Черный пес Петербург», 1992 года, она была для своего времени достаточно серьезная, мы рассматривали такую проблему, как человек и город, вторая программа через несколько лет, 1998 год – «Мир номер ноль. Борьба местоимений», и вот через много лет у нас появилась третья программа «Иначе». Они не каждый день вырастают. Что-то накопилось, целое корыто желаний, целая чаша, и как-то мы почувствовали два года назад. Я сказал: «Все, ребята, я поехал в деревню писать». Как мы решили: если я ничего не напишу, мы расходимся. Да, расходимся. Смысла нет играть одно и то же, мы пришли в рок-музыку что-то делать, а не просто чесать, как попса. Это очень важно для нас. Из деревни я что-то привез, главную концепцию, а потом эти кости начали обрастать мясом.
– На концертах вы продаете свои диски с новой программой, хотя в магазины они до сих пор не поступили…
– Магазины по продаже пластинок сейчас все рухнули, вы это тоже знаете. Продаем на концертах. Фактически мы этим и живем, это основная наша гонорарная часть.
– Но ведь интеллектуальные программы пользуются небольшой популярностью. Почему так?
– Почему небольшой? В Москве, в «Олимпийском», мы собрали 15 тысяч, в Питере – 10–12. В Набережных Челнах мы собрали практически полный зал. Это нормально, ни одна группа из сущес-твующих в стране не повторит такого подвига, не соберет на свой сольный концерт больше. У нас в стране вообще как – если ты собрал полторы тысячи человек, ты звезда. Все играют по клубам. Мы еще, слава богу, собираем. Ну, конечно, Стас Михайлов впереди, с ним не поспоришь.
– Как вы относитесь к тому, что в интернете любой пользователь может бесплатно скачать ваши песни?
– Да мы их сами в интернет выложили. Их можно бесплатно послушать. Что касается скачивания… Появилось очень много сообщений типа «Юра, где можно скачать платно? Мы хотим заплатить за ваши труды». Каждый человек сам выбирает. Он может скачать бесплатно, украсть, и никто об этом не узнает, кроме Господа Бога, а может заплатить, и перед молодым человеком встает вопрос, кто он: вор или человек, который поддержал любимую группу. Он сам внутри себя решает. Мы же незавидные поступки делаем, когда никто не видит, как правило.
– До вас дошли слухи, что Пермь – культурная столица Европы?
– Что? А, вы про господина Гельмана? Ну, мы же его обсуждали. Есть какой-то плюс – даже губернатору хочется выглядеть культурным и продвинутым чуваком, если все это идет из федерального бюджета.
– Из краевого.
– Печально, конечно. Есть пройдохи, что делать. Вы в этой очереди не первые и не последние. В искусстве хороша стихийность. Ты чувствуешь энергию этого, кожей чувствуешь, а когда тебе начинают впаривать, что это гениально, чувак. Красные человечки, безголовые буратины и папа Карло Гельман с топором… Я не против современного искусства, если оно есть, конечно. Я был в Париже, у меня там друзья художники. Приехал один парень из Белоруссии. Мы идем по Парижу, заходим в галереи, смотрим, и этот парень говорит: «жрать нечего, как мне пробиться?» А друг ему говорит: «надо что-то делать». Самовары-матрешки не канает, идем мимо бочки, и друг ему говорит: «Расписывай бочки из-под бензина, в национальные узоры, складывай из бочек что-то там. Вещь не новая, но в Париже прокатит». Через год этот парень заработал денег. С одной стороны, искусство, парень старался. С другой стороны, вроде бы и нет. Все зависит от того, под каким углом зрения вы на это будете смотреть.
– Вы в Перми далеко не в первый раз. Последний раз приезжали года 2 назад. Что изменилось?
– Лампочки вкрутили в Перми. 2 года назад было темнее. Хотя, конечно, темнота друг молодежи. Когда въехали в город, я очень удивился: дома, бутики, лампочки горят. Поживее стало, серьезно. По сравнению с Набережными Челнами тут праздника больше.
