Судебные процессы, связанные с вовлечением людей в секты, достаточно редки в Пермском крае, но не так уж редки в России. При этом специалистов, которые могли бы выступить экспертами в данных процессах и оценить ситуацию, почти нет. Александр Дворкин – один из немногих специалистов по сектоведению – дисциплине на пересечении теологии, юриспруденции, социологии религии, криминалистики. И в Пермь он приехал на один день – чтобы выступить в суде в качестве эксперта.
– Александр Леонидович, расскажите вкратце, в чем суть дела?
– Суть в том, что жительница Перми попала в секту. А началось все с организации, о которой многие люди даже и не подозревают, что это секта, – «Гербалайф». В этом заведении все построено на коммерческом культе – нет религиозной составляющей, но налицо все признаки тоталитарной секты: обман при вербовке, манипуляция сознанием своих членов, регламентация всех аспектов их жизни, их эксплуатация, а также абсолютизация и идеализация лидера и организации.
Семья стала страдать. Все деньги, которые муж выделял женщине, уходили в секту. Всевозможные выездные семинары только усугубляли происходящее. Разбогатеть в пирамиде не возможно – это очевидно, богатеет только верхушка за счет основания. Дела в семье шли все хуже и хуже. В результате женщина для того, чтобы, наконец, помочь себе разбогатеть и завоевать то самое место под солнцем, обратилась в другую секту под названием «Центр Каббалы», который, в свою очередь, обещал ей долгожданное процветание.
Как результат – все стало еще печальнее. Когда муж попытался вернуть жену к обычной жизни и даже пошел на один из тренингов «Гербалайфа», ему там прямым текстом сказали: «Либо ты будешь у нас работать, распространять товар и привлекать людей, либо мы найдем ей другого мужа». Муж выбрал второй вариант, и в один прекрасный день жена с двумя детьми сбежала в Москву к новому мужу от «Гербалайф». Сейчас пермяк воюет за детей, чтобы вырвать их секты.
Увы, это не единичный случай. Когда этот человек обратился ко мне, я ничего нового не услышал. Такая ситуация достаточно типична для людей, чьи родственники попали под влияние секты.
– Получается, грань между религиозной сектой и нерелигиозной достаточно размытая?
– Да. На сегодняшний день в подобного рода организациях наличие религиозного аспекта не принципиально. Основные признаки секты я перечислил. А еще есть цель – власть и деньги.
– Какое законодательство применимо к таким организациям?
– В зависимости от вида нарушений, это может быть и гражданское, и уголовное законодательство. Главное – выявить нарушение. Проблема в том, что законодательство очень слабо подготовлено к существованию подобного рода организаций. Даже если, например, речь идет об очевидном мошенничестве, в суде очень тяжело доказать факт мошенничества. Ведь человек вроде как добровольно передал свои деньги, и доказать, что он это сделал под влиянием обмана, трудно. Поэтому многие дела по очевидному мошенничеству разваливаются. А в случае с пермской семьей имелось мошенничество на организационном уровне – это еще сложнее в доказательствах.
– Что для подобных организаций первично – власть или деньги?
– Власть на первом месте, хотя деньги увеличивают власть, а власть приносит еще больше денег. У меня есть коллега, сектовед, преподаватель в Канаде, который в течение нескольких лет участвовал в проекте по изучению личностей основателей разных сект. И выяснилось, что все лидеры являются злокачественными нарциссистами. Нарциссизм – черта характера, которая заключается в исключительной самовлюбленности, а злокачественный нарциссист добивается всего за счет других.
– Как в таких вопросах быть со свободой личности? Ведь получается, что взрослый человек по тем или иным причинам желает жить именно так.
– Не нужно упускать слово «мошенничество». Оно является ключевым в подобных историях. Человеку обещают что-то дать взамен – например, взамен его денег. Если он свое обещание держит, а обещанного не получает, это чистой воды обман. Тот же принцип в сектах. Но часто так случается, что речь идет о большем, чем просто деньги. И эти истории гораздо печальнее.
– Раз уж мы начали с «Гербалайфа», подскажите, как отличить сетевой бизнес от секты?
– Бизнес – это там, где вам продают товар. В секте же основной доход получают от вовлечения новых членов.
– А МММ – это секта?
– Нет, не секта, это мошенническая организация. Люди отдают свои деньги, и прежде чем они поймут, что к чему, руководитель подобной конторы сбегает куда подальше. Принцип работы пирамиды другой. Там верхушка богатеет за счет основания, а чтобы оно не разбежалось, применяются все сектантские методы манипулирования сознанием. Примером может послужить известная сетевая компания «AmWay». На судебном процессе, который проходил в Лондоне 5 лет назад, была озвучена интересная цифра: 72% дохода компании получено не от продажи основных товаров, а от продажи сопутствующих товаров. А сопутствующими товарами оказались тренинги, семинары, мотивационные диски и т. д. Иными словами, людям промывают мозги за их же деньги.
– Как не попасть в такую организацию?
– На работе тебе платят деньги за твои навыки и умения. В пирамидах с коммерческим культом необходимо сначала самому выложить свои деньги за товар, который потом еще нужно умудриться продать. Это ключевое отличие. Во втором случае вы рискуете потерять не только деньги, но и близких людей. Потому что вы их начинаете рассматривать уже в качестве потенциальных покупателей или будущих членов организации.
– На ваш взгляд, когда был пик вовлеченности людей в пирамиды с коммерческим культом?
– Существует ошибочное мнение, что это были 90-е. В то время прямо по улицам ходили люди и приглашали вступить в ту или иную организацию, обещая золотые горы. Сейчас по-другому. На улице крайне редко встретишь агента, но это не означает, что их стало меньше. Просто они все работают через социальные сети, интернет, через круги знакомств. По моим подсчетам, около 600-800 тысяч россиян являются полноправными членами различных тоталитарных сект. А применяя понятие «созависимость», цифры можно смело умножать на три, – ведь семья страдает не меньше. И еще есть бывшие члены секты. Когда не осталось ни здоровья, ни денег, ни душевных сил, они стали просто-напросто не нужны.
– Зависит ли количество людей, вовлеченных в секты, от экономической ситуации в стране, политической стабильности, уровня социального развития?
– Да, конечно. В секту попадают люди, которые переживают стресс, в этом состоянии они более внушаемы. И когда страна переживает кризис, активность сект возрастает.
– Атеистическое восприятие мира как-то влияет на вероятность вовлечения в секту?
– Влияет. Подобное восприятие делает человека склонным к разного рода оккультным сектам. Если что-то выглядит достаточно научным, то человек с атеистическим восприятием может это принять.
– Как вы оцените ситуацию в Прикамье по степени вовлеченности жителей в подобные организации?
– Я думаю, что ситуация достаточно критическая. Количество сект и их роль делают Пермский край в этом отношении одним из лидеров в стране.
– А выход?
– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Во многих странах Европы исцеление начиналось с самих людей. Жители объединялись и выдвигали свои требования властям, а те, в свою очередь, начинали работать в заданном направлении.
Получается, сегодня у нас на вооружении – только здравый смысл да известная российская самоирония.
