Всего в территории было направлено 115 экспертов. Одним из них стала Елена Шлыкова – человек, хорошо известный в Перми, бывший директор гимназии №1, знакомый с системой образования, что называется, изнутри. Ее мнение тем более интересно, что за время трех этапов ЕГЭ она, одна из немногих, имела возможность поработать в двух очень разных регионах – в Воронеже и в Перми.
– Елена Владимировна, как была организована работа федерального инспектора?
– Мы постоянно поддерживали контакт с Рособрнадзором, ежедневно отправляли отчеты. В Перми я посещала разные пункты сдачи ЕГЭ. К 8 утра уже была в школе. Если что-то нужно исправить – есть время до 9 часов, когда начинают запускать детей. Старалась помочь исправить любые недоработки на месте. Я же сама продукт пермского образования. Ну, а то, что не сделано до начала экзамена в 10 часов, – это, конечно, уже официально фиксировалось как нарушение.
Я в Перми попала уже на финал, поэтому удивило, что ежедневно приходилось сталкиваться с мелкими нарушениями. Тут и наличие справочных материалов на стенах кабинетов, и отсутствие бэйджиков, которые подтверждают, что присутствующие на ЕГЭ – люди не посторонние, и отсутствие личных документов, которые должны были быть у всех, включая членов Государственной экзаменационной комиссии. Где-то акты не подписаны, где-то двери не опечатаны... Если бы это было в апреле, еще как-то можно было бы понять. Но когда ЕГЭ уже практически прошел, а процедура так и не отлажена, это наводит на размышления.
– Видеонаблюдение, которое в этом году появилось впервые, сработало?
– Да, оно во многом помогло. Например, наблюдатели считают, что у ребенка под партой телефон, а мы можем отсмотреть видео и обоснованно сказать, что это тень от ручки. Дети к нему относятся спокойно, они давно живут онлайн. Если видеонаблюдение кому и не нравится, так нашим чиновникам. С чем я, собственно, в Перми и столкнулась.
Все те нарушения, которые можно было бы скрыть, камера выставляет напоказ. И ничего нельзя списать на придирки инспектора, в данном случае меня. Понятно, что чиновникам это некстати: их профессиональная небрежность очевидна всем. А она у нас становится нормой.
– Если говорить о Воронеже и Перми, в чью пользу будет сравнение?
– Я говорила об этом на встрече с руководителем Рособрнадзора Сергеем Кравцовым и могу повторить: Пермь проиграла Воронежской области с разгромным счетом. Потому что когда смотришь в сравнении, все недостатки хорошо видны. В Воронеже, где я провела целый месяц, прежде всего виден уровень образования. Особенно поразило то, что председатели предметных комиссий на ЕГЭ у них – в большинстве доктора наук. У нас, конечно, тоже люди уважаемые, но доктор наук, по-моему, один. Заметно и то, что воронежцы сохранили преемственность в образовании. А когда она есть, то и уровень образования в целом выше.
– Вы были участником недавнего совещания федеральных инспекторов в Рособрнадзоре. О чем шла речь?
– Совещание в Москве проходило под руководством главы Рособрнадзора Сергея Кравцова и директора Федерального центра тестирования Сергея Пономаренко.
Они рассказали, что проведение ЕГЭ отслеживали на самом высоком уровне, в том числе президент и премьер-министр. Ну, а министр образования был в числе тех, кому ставят оценки за ЕГЭ.
Но выводы будут чуть позже, итоги пока предварительные. Сейчас предстоит свести данные из разных регионов, обобщить их. А сразу после подведения итогов начнется подготовка к ЕГЭ следующего года. Уже в конце августа мы соберемся снова.
Много интересного говорили о планах на будущее, о том, как будет меняться содержательная часть ЕГЭ. Мы идем к устной части экзамена по английскому языку, то есть проверке навыков устной речи, решается вопрос о введении сочинения по литературе. Причем сочинение предлагается писать заранее, чтобы это был некий зачет или допуск к ЕГЭ. Но нормативные документы должны быть готовы к сентябрю. Сейчас мы можем говорить только о планах.
И, конечно, мне было интересно услышать мнение людей, которые работали в разных территориях, узнать, что Чечня и Дагестан, например, в этом году находились под особым контролем. Астрономического количества стобалльников там уже нет. Вообще эксперты из разных регионов подчеркивали: установка Рособрнадзора на то, чтобы провести ЕГЭ максимально честно, была воспринята серьезно. И того кошмара, что в прошлом году, уже не было. Сработал весь комплекс мер, направленных на то, чтобы обеспечить всем детям равные условия. От федеральных нормативных документов, которые полностью регламентировали процедуру экзамена, и до видеонаблюдения, в которое были вложены серьезные бюджетные средства.
На мой взгляд, задачу, которую ставил перед собой Рособрнадзор, он выполнил. Другое дело, что кое-где на местах и, в частности, в Перми к федеральным требованиям отнеслись без особого понимания.
Мне во время встречи в Москве удалось пообщаться с экспертом, который работал в Перми на досрочном этапе ЕГЭ, – преподавателем вуза из Екатеринбурга. Когда я поинтересовалась ее впечатлениями о Перми, она помолчала, а потом спрашивает: «Вам честно сказать? Меня очень поразила недружелюбная обстановка в школах Перми».
– Но ведь обычно во время ЕГЭ стараются создать детям условия, в том числе и психологические…
– Что вы хотите, если людям приходится объяснять саму идеологию ЕГЭ? Рассказывать, что все детали ЕГЭ регламентированы именно для того, чтобы обеспечить всем детям абсолютно равные условия?
– Ну, возможно, какие-то мелочи не очень влияют на ход экзаменов?
– Есть требования, которые прописаны в федеральных нормативных документах. Мы, собственно, и контролировали соблюдение этих требований. Наблюдали как раз за всеми мелочами, потому что дьявол кроется в деталях.
Рособрнадзор сейчас очень многое делает для того, чтобы ЕГЭ был максимально объективным. Радует, что на федеральном уровне видят существующие проблемы и принимают меры к тому, чтобы их решать. А главное – трезво оценивают ситуацию. Хотя диагноз, поставленный нашей системе образования, вряд ли кому-то нравится.
– Какой же у нас диагноз?
– Вы знаете, что в этом году опустили порог удовлетворительной оценки по обоим основным предметам, причем прилично. По русскому языку – с 36 до 24 баллов, по математике с 24 до 20 баллов. Но главное в том, что Рособрнадзор увидел это, оценил реальную картину. А дальше уже что-то надо делать.
Для любого, что всю жизнь проработал в системе образования, причины падения уровня образования очевидны. Если у учителя нагрузка больше 30 часов, о каком качестве может идти речь? Городу ведь нужно отчитаться о хорошей зарплате бюджетников. А то, что эта зарплата достигается потогонной системой, остается за кадром. Мы в Перми идем не по пути увеличения подушевого финансирования, а по пути увеличения нагрузки на учителя. Да при этом ему еще выгодно, чтобы в классе было побольше учеников, потому что зарплата учителя зависит от этого. Да, у нас есть сегодня санитарная норма – 25 человек в классе, но финансы диктуют совсем другую норму.
– Что же с нами произошло? Ведь раньше в Перми давали достойное образование.
– Я могу только обозначить свое видение ситуации. Управление неординарными, мыслящими людьми, генерирующими идеи – задача очень нелегкая. У нас таких руководителей образовательных учреждений осталось немного, можно по пальцам пересчитать. Падей, Зобачева, Белых, Суханова, Лурье, Набалова – все еще из советской когорты. Назовите хоть одного директора школы в Перми, который сделал себе имя в новое время, создал что-то новое! Я таких не знаю. Настоящие лидеры видят свою задачу не в функционировании и исполнении, правильной трактовке того, что спускается сверху. У нас в городе такой подход не приветствуется. А ведь образование – совсем не та сфера, где возможно чисто директивное управление.
– Изнутри, не выходя за пределы Перми, кажется, что наше образование еще живо…
– Тут полезно посмотреть даже не на результаты ЕГЭ, а на успехи наших девятиклассников. И вообще в России, и у нас в том числе. Очень много детей не сдали оба предмета – и математику, и русский язык. Это означает, что все бюджетные деньги, вложенные в ребенка за 9 лет, потрачены впустую.
– Что значит «много детей»? Это сколько?
– Боюсь, что реальных цифр по девятым классам сегодня никто не назовет. Это тайна регионального масштаба. Потому что девятиклассников регионы экзаменовали сами и результаты подсчитывали сами.
– То есть не факт, что официальные цифры отражают реальную ситуацию… Возникает вопрос, на что сегодня ориентируется школа, чем занимается?
– Ну, учителя пишут планы, оформляют портфолио – то на себя, то на учеников.
– Как составляется портфолио школьника? Участвовал в акции – это плюсик. А если математику завалил – это отношения к делу не имеет?
– Да, как раз оценки можно и не указывать в портфолио. Там важно другое – где спел, как станцевал на конкурсе. На мой взгляд, самое страшное при этом – идет имитация деятельности, и ребенок выходит из школы с сознанием, что можно чего-то добиться, ничего не делая. И уверенно идет по жизни в полном убеждении, что все ему должны. При этом он не научен учиться, трудиться, то есть прилагать усилия для достижения цели.
– Есть ли шансы вернуть наше школьное образование в нормальное русло?
– Многое нужно менять – и в восприятии властью наших проблем, и наше отношение тоже должно меняться. Если говорить конкретно о школе, сегодня нужно не просто стимулировать учителя – эта мера уже запоздала. Надо, видимо, воспитывать новое поколение учителей. Где только их брать? То, что сегодня выходит из педвузов, – само по себе проблема. Старое поколение пермских учителей уходит, а новое еще не пришло. При этом примеры территорий, где преемственность обеспечивается, есть – в том же Воронеже. Там нет тактики выжженной земли, как у нас в Перми.
Порадовало, что федеральный центр понимает эти проблемы и старается их решать. Но когда дело доходит до местного уровня, все извращается, начиная с мелочей. Мы же считаем себя очень умными, лучше федералов знаем, как надо учить, как организовывать ЕГЭ. Но вот элементарно, буквально выполнить федеральные требования – это нет, не царское дело. Ну, конечно, что они там, в Москве, понимают?
Естественно, все это не прошло мимо меня как федерального инспектора. Кстати, на совещании в Рособрнадзоре нас поблагодарили за работу, в том числе я получила благодарность от главы надзорного органа. Со своей стороны, тоже хочу сказать слова благодарности всем, кто добросовестно помогал проводить экзамен: директорам школ, на базе которых проводился ЕГЭ, организаторам в аудиториях, организаторам вне аудиторий, техническим специалистам, руководителям пунктов приема экзамена, сотрудникам полиции и охранных предприятий, специалистам Ростелекома и медработникам. Мы все работали на общее дело.
