Нынешний год отмечен в Перми многими юбилейными датами. И среди них две – не самые известные. Исполняется 220 лет с момента закладки Спасо-Преображенского монастыря, иначе – Кафедрального собора, в помещении которого пока еще находится Пермская художественная галерея. Тогда же начало формироваться и Архиерейское кладбище. А ровно 80 лет назад его начали разрушать.
О том, что означает для общества разрушение кладбищ, рассказал ведущий программы, кандидат исторических наук Михаил Нечаев. В качестве примера он привел программу патриотического воспитания «Нам нужны великие могилы», которая существовала в Германии в догитлеровские времена:
– Потеряв великие могилы, мы теряем великие имена, теряем память, в значит – теряем и современность. Не случайно архиепископ Андроник, только приехав в Пермь, говорил о том, что «надо сохранять наши могилки, в том числе посмотреть, в каком состоянии находится Архиерейское кладбище»».
Гость программы, председатель городского общества охраны памятников истории и культуры Владимир Колбас, долгое время занимавшийся историей кладбищ и написавший об этом немало работ, поделился исторической справкой:
– Там, где живут люди, естественно, образуются кладбища. При этом кладбища рождаются, живут и умирают. Более того – они даже могут передвигаться, то приближаясь, то удаляясь от населенного пункта, особенно в сельской местности. В Перми, по последним данным, числится примерно 16 кладбищ. Не будем брать во внимание археологические памятники (могильники), их три на территории Перми: Турбинский могильник, Верхнемуллинский и русское христианское кладбище на улице Висимской. Остальные кладбища можно подразделить на некие группы. Первая – мемориальные кладбища. Самое известное из них – Егошихинское, оно занимает 50 гектаров в центре города и представляет собой сложный комплекс. В советские годы его хотели снести и сделать там зоопарк, но судьба миловала. К мемориальным кладбищам относится и Вышка – там похоронены участники первой русской революции. Вторая группа – так называемые закрытые кладбища: Южное, Верхнемуллинское и т.п. В группу действующих кладбищ входит Северное – второе по величине в Европе после Ростовского, оно занимает 380 гектаров. К действующим относятся кладбища на Банной горе, Кислотных дачах, в Заозерье, Нижней Курье, кладбище Вознесенско-Феодосьевской церкви. Можно выделить группу отдельных захоронений на территории города, например, братскую могилу рабочих Мотовилихи. Есть еще группа не найденных захоронений, в частности – Великого князя Михаила Романова, которое до сих пор ищут, найти не могут и вряд ли, я думаю, найдут, как и место захоронения архиепископа Пермского и Соликамского Андроника. К отдельной группе я бы отнес утраченные кладбища: Петропавловского собора, Архиерейское, кладбище Успенского женского монастыря и много подобных. Такова структура кладбищ, которые находятся или находились на территории нашего города. Так что даже в центре города есть места, где дома стоят на кладбищах. Кроме зоопарка, это ДК Гознака на разрушенном Балатовском кладбище, дом культуры в Верхних Муллах.
Кладбища разрушались во все времена, это не изобретение советской власти. Менялось население, нарушалась связь поколений, кладбища становились бесхозными. Эмоциональная, нравственная, идеологическая связь с этими могилами утрачивалась. Хотя известно, что в древние времена люди за могильные камни боролись, жизнь свою отдавали, чтобы не уступить эту территорию противнику.
В атеистические годы нравственная составляющая отношения к некрополям была нарушена. Нужны многие годы, чтобы восстановить связь поколений, связь времен. Еще в 1960-е годы в зоопарке, на бывшей территории Архиерейского кладбища, можно было увидеть вольеры, внутри которых были остатки памятников и крестов. Тогда разгорелся первый скандал: общественность поставила вопрос о недопустимости осквернения этого места. Буквально в считаные дни остатки надгробий были убраны и с территории зоопарка, и с хозяйственного двора краеведческого музея.
Восстановлением списков тех, кто был похоронен на Архиерейском кладбище, занимался Евгений Субботин. Он изучил огромные фонды метрических книг, выяснил, какие там существовали принципы захоронений. Это кладбище было элитным, если такой термин применим к тем временам.
Евгений Субботин, автор книги об Архиерейском кладбище:
– Мы продолжили дело краеведа и генеалога Владимира Голубцова, который умер в 1892 году. Нам пришлось просмотреть все метрические книги Пермской епархии, всю дореволюционную литературу, массу газет, часть из которых хранятся даже не в Перми, а в столицах. Самое главное – мы нашли документ, который позволил понять, кого на этом кладбище можно было хоронить: «…Могут быть погребены местные протоиреи и священники, честно и бесспорно проходившие свое служение и христиански скончавшиеся, заслуженные прихожане, пользовавшиеся общей в приходе известностью и при том имевшие житие благозаконное и кончину непостыдную, а так же дети священнослужителей с особым в каждом случае разрешением…и при этом необходимо внести взнос в пользу платы церкви за место не менее 200 рублей». Вообще же в Перми было разрешено погребение на трех кладбищах – Спасо-Преображенского кафедрального собора, в ограде Свято-Троицкой церкви и на территории Успенского женского монастыря. Голубцов трудился над рукописью «Пермский некрополь» с 1887 года и до конца жизни, он описал около 190 захоронений на Архиерейском кладбище. Мы выявили больше 480 захоронений, исправили неточности в тех фамилиях, которые у него были написаны неверно. Дело в том что Голубцов лично списывал имена с надгробий, на которых бывали нечеткие даты и надписи, когда убедился, что некоторым памятникам грозит полное разрушение. Отсюда и неточности. Наша книга издана тиражом всего 300 экземпляров, но все желающие могут найти ее в интернете.
Подхватил историю Владимир Колбас:
– Итак, 1933 год, закрывается Архиерейское кладбище. Горожане, конечно, были против его сноса, но здесь нашлась «ударная сила», которая не могла отказаться выполнять это задание. Это были курсанты летного училища. Им приказали – они сделали. Сохранились фотографии, как они стаскивают и разрушают памятники. Другая история: в Перми был саперный батальон, он размещался на улице Карла Маркса. Саперы после войны проводили учения на территории Егошихинского кладбища – закладывали толовые шашки и подрывали памятники. Еще одно кладбище, Верхнемуллинское, в районе школы №107, просто срыли. Там сделали песчаный карьер, и песок возили на строящийся завод имени Сталина. Такая практика тогда была по всей стране. Но память не исчезла. Например, по инициативе Владимира Гладышева создается база данных по Егошихинскому кладбищу. К нему обращаются люди с просьбами найти могилку родных и близких. Сейчас ведется активная работа по восстановлению Егошихинского кладбища. Его даже можно сделать Пермским мемориалом типа Новодевичьего в Москве, хоронить там выдающихся деятелей нашего города. Главное, что люди начинают ощущать себя сообществом, которое хочет иметь связь со своими предками, ищет эти связи. Ведь кладбище – это летопись нашего города, «каменная книга». По кладбищам надо экскурсии водить, и чем чаще, тем лучше.
Архиерейское кладбище – барометр нашей политической жизни, считает Михаил Нечаев:
– Как только речь зашла о переносе музея, речь зашла и о нем. Как только заговорили о галерее, речь зашла об Архиерейском квартале. Люди не знают, что он строился с 1793 по 1917 год. Это был великолепный архитектурный комплекс, украшение центра Перми. Не случайно многие десятилетия люди приходят на Кафедральную площадь. Это любимое место пермяков, намоленное. Мы, наверное, перенесем галерею, наверное, сделаем новый зоопарк, но что будет с Архиерейским кварталом?
– Важно, что захоронения архиереев на месте зоопарка не тронуты, – отмечает один из авторов программы журналист Вячеслав Дегтярников. – Большинство могил сохранилось. Там просто снесли памятники, но подземные работы не проводились. Кроме того, там еще находятся могилы новомучеников периода взятия Перми и массовых расстрелов.
В частности, как говорит Евгений Субботин, в трудные годы, когда пришел Колчак и менялась власть, здесь был похоронен епископ Соликамский Варлаам. Он скончался 30 января 1920 года и был похоронен в склепе под собором.
Иная судьба у Егошихинского некрополя. На этом кладбище работы по идентификации могил проходят с 1960-х годов. Работы еще очень много, но за последние пять-семь лет оно сильно преобразилось. Появилось много новых памятников, могильных плит. Их ставят потомки. Это говорит о нравственном выздоровлении нашего общества.
Сейчас на повестке дня – судьба зоопарка, находящегося на территории Архиерейского кладбища. И это далеко не первая волна попыток переноса зверинца.
– Первая волна пришлась на 1930-е годы, когда население было недовольно самим фактом уничтожения кладбища, – напоминает Владимир Колбас. – Тогда ничего не удалось добиться. Вторая волна была в 1960-е, когда удалось убрать из вольеров остатки памятников. В последние 10-15 лет идет третья волна и, видимо, небезуспешная. Потому что, по крайней мере, Егошихинское кладбище удалось поставить на учет как памятник истории и культуры и природы местного значения. Архиерейское тоже числится в памятниках, но охранять там нечего. Какова его судьба будет в дальнейшем? Там в любом случае должен быть памятный знак. А еще можно сделать, как в ряде западных стран на кладбищах: там есть помещения, где лежат книги с указанием фамилий всех похороненных.
Все долгие разговоры и шумиха о переносе зоопарка излишни. Надо принять политическое решение раз и навсегда. Чем дольше мы просто говорим, тем ситуация больше ухудшается. Сейчас зоопарк стал разменной картой у ряда политиков. Все общественные движения за его перенос ни к чему не приведут. Я лично за то, чтобы зоопарк был в Балатовском лесу. Я, с одной стороны, понимаю экологов, с другой стороны – не понимаю. Потому что зоопарк в лесопарковой зоне «Черняевский лес» как раз смог бы привести к улучшению экологической ситуации. Для обустройства зоопарка там можно провести специальные работы, которые спасут и лес.
От редакции. Всецело согласны с уважаемыми экспертами в одном. Территорию Архиерейского кладбища нужно освобождать и если не восстанавливать ее исторический облик, так хотя бы создавать здесь мемориальный комплекс. Однако не видим оснований для того, чтобы принимать поспешные решения – особенно если они связаны с уничтожением 30 гектаров особо охраняемого леса. Это тоже в своем роде вандализм, причем с далеко идущими последствиями, о котором наверняка не раз вспомнят наши потомки.
